читать дальшеМолоко за вредность Этого кошмара Рихард не забудет никогда. Его Уля, единственная, какая бы ни была, – его… И все те пять, которые составляли ее душу, все дорогие его сердцу, пусть и по-разному, – все они погибли. Отдали жизнь за него. Как он мог допустить такое? И почему высшие силы не дали им рая? Неужели же из-за проступка Ули, который уже не имел никакого значения? Говорили – да, есть червоточина, она-то и удержала все сущности по ту сторону, в исчезнувшем мире… А он… Что же делать ему? Не в первый, далеко не в первый раз пришла мысль – исчезнуть. Совсем. Он ведь уже знал, что такое пустота в раю. Тем более, после общей победы никому и пользы-то от него не будет… Закончилось время геройств и невидимого фронта. Осталась пустота. И весь смысл жизни свелся к Юльке-ежику… Но даже этого было слишком мало, чтобы заполнить пустоту. Не говоря уж о том, что воспоминания накатывали, стоило только взглянуть. Правда, кроме Юльки, рядом было много друзей. И близких, и просто добрых знакомых. Только они могли немного. Разве что им бы самим понадобились утешение и поддержка. Это хоть чуть отвлекало. А ведь по идее с победой над злом, с его исчезновением все должны были стать несказанно счастливы. Не стали. Кого-то не оказалось с ними, а о многих и помыслить было нельзя, что они не удостоятся рая. Вот и Джинни осталась вдовой… А ведь никто не ждал для Гарри такого финала. Почему после всех своих подвигов он должен был просто исчезнуть? – Никто не знал, – говорила Джинни Рихарду, и голос ее был пугающе безжизненным, – а мы ведь собирались расстаться. – Как? Почему? – Дети у нас не получались. Он сначала на Насоль-де-Морта злился… за ту историю… а потом уже мимо меня стал смотреть. И однажды признался: был грех на стороне, там родится его ребенок, надо идти воспитывать. Потом началась война. Вот и развела она нас, получается, раньше, чем сами успели. Не так я хотела… Пусть не со мной, но хоть бы счастлив был, хоть ребеночка бы понянчил… А теперь… Ну почему все вышло – так? – Я не знаю. Видимо, высшие силы не прощают предательства. Хотя я простил Улю, и ты Гарри тоже простила. Как бы мерзко, уж прости, он с тобой ни поступил. – Я, думается, сама виновата. Он, похоже, и не любил меня никогда. Ведь в самом начале я его обманула, а потом он решил, что за неимением лучшего на мне и помирится… Но что теперь вспоминать… Теперь у меня, кажется, ничего не осталось. – Все с чистого листа, – попытался подбодрить ее Рихард. – С пустого… – Так ведь и у меня так же. В который раз за столетие с лишним. Она улыбнулась дрогнувшими губами: – А у меня вот – первый… – Бедное дитя. – Ладно, лучше так, хоть как, хоть сколько – но была с ним. Есть что вспомнить. – Это да. Память – это единственное, что никогда никуда не денется. И нам осталось поведать потомкам обо всем, чтобы зло снова не вернулось в мир… – Тебе хоть есть кому. А я, видно, только сама себе рассказывать и буду. – Ну отчего же, потомки – это не обязательно кровное потомство… – Ты прав, конечно, – но Рихард заметил – она вздохнула. И он ее прекрасно понимал, если на то пошло… И заметил: – Грустно это все. И странно. Весь этот рай… Если мы теперь бессмертны, если бесплотны или что-то вроде – почему нас все еще так тянет к земным привязанностям? И если тянет – почему мы расстаемся? – Ты тоже об этом думаешь? – А как иначе? Я же все это уже проходил. Но если я еще могу считать, что нет у меня права на любовь, что я приношу горе… то ты этого ничем не заслужила. Она робко улыбнулась: – Ну, передо мной тебе извиняться не за что. – Это мне. Тем более мы с тобой просто друзья. – Да, верно, – кивнул он, но в голове невольно мелькнуло: а будь иначе – неужели же и перед ней был повод извиниться за что-то? Может, и к лучшему, что друзья… – Пусть так и остается. По эту сторону не должно быть страстей, – в ее лице так ясно читалось: ты-то уже страстей натерпелся… И ничего хорошего не получил. Как, впрочем, и она. Самое время остановиться.
С неба упало три яблока - одно Рихарду, другое Джине, а третье тому, кому всё это надо и кто это выдержит.
продаНо наговориться они никак не могли. И не только о прошлом – обо всем на свете. Пересечений по интересам у них хватало. И это было не одно боевое прошлое. И школа, и мечты, и чудеса… А чудес было предостаточно. У Джинни с самого детства, у Рихарда… по-разному. И теперь тоже, и скучать уж точно не приходилось. Хотя бы ради Юльки. Единственной своей радости. У Джинни не было и этого. Хотя, пожалуй, ее невинное дитя обязано было тоже где-то возникнуть… Но где? Как найти его теперь? И не узнаешь… Скорее всего, там, где нерожденные дети ждут воплощения. Джинни ведь сама выбрала для существа именно эту дорогу. Только вот… – Теперь ведь и размножаться никто не будет, раз все вечны! – грустно подумала она вслух, стоило Рихарду осторожно намекнуть, что угадал ее мысли. – Значит, и не увидимся больше… – Кто знает. Всякое может произойти. – Ты поможешь? Будем искать? Он увидел, как загорелись ее глаза, она словно преобразилась…Он дал ей надежду. Как бы это опять не кончилось плохо! Зачем умножать ее боль? Лучше он попробует все разведать сам, без нее. Для нее… Уж разведывать-то он умел всегда! А здесь – раз не для себя, значит, получится. Только с чего же начать? Те, кто ведает раем, ни за что не расскажут по-хорошему. Не положено – и все. Ничего-то не изменилось. В том числе, правда, и то, что все всегда решают знакомства. А у Рихарда их хватало даже среди ангелов. И он надеялся, что здесь как раз отыщется нужное. Тем более, эту историю помнили все. И все же Рихард долго и тщательно обдумывал, к кому обратиться. Хорошо, что многих помнил… Даже в лицо. И от него привычно ожидали нарушения правил. Но сейчас он просил не за себя… На это не напирал, знал – и так поймут. – Это существо не должно было жить на свете, – сообщили товарищу Рэмзи. – Мать вернула его к истокам, и теперь оно где-то среди нас. Как существовавшее на момент победы. – Где-то? Все так неопределенно? – Похоже на то. Выплыть может где угодно… как твоя дочь. Младшая. Ежик. Ведь похожая история, согласись… Похожая… Рихард задумался. Означало ли это, что ребенок Джинни вот так же мог воплотиться… во что угодно? Тоже в какую-нибудь забавную живую игрушку? А не знает ли Юлька «сородичей»? Пожалуй, стоило поинтересоваться. – Ой, пап, таких очень мало… Но есть! Есть один мальчик… – Мальчик? – встрепенулся Рихард. – Ага, смешной такой, на куклу похож, летать умеет. Зовут Тишка. Или Тишка-Ышка. – На куклу? – Рихард невольно улыбнулся. – Ага, такой мальчишка ростом с меня, похож то ли на гнома, то ли еще на какой сказочный персонаж. – И… где он может быть? – Да я с ним регулярно в разных местах играю! Вообще Таня Андреева его крестная. А ты что… Познакомиться с ним хочешь? – Честно – очень. Поможешь? – Легко! Да, Рихард явно чего-то не знал о своей дочери! Пожалуй, стоило восполнять пробелы… И вот они отправились в путь. На ту землю, где когда-то была вологодская деревня. Юлька сказала – искать надо там. Что было, конечно, очевидно, но Рихарду оставалось только довериться своей проводнице. – По-моему, сейчас он живет вот здесь, – Юлька остановилась, забавно принюхиваясь. Из леса ответили тоже забавным пофыркиванием. – Нас что, услышали? – Конечно! Этот товарищ всегда все слышит. – Какой? Тот, кого мы ищем? – Конечно же. Тишка! Ну Тишка! Фырканье усилилось, совсем рядом что-то зашуршало. И на свет выбрался кто-то, похожий на домовенка из мультика. Только глаза… очень знакомые. Яркие, карие, почти золотые. – Тишка! А мы тебя ищем! – Мы? Привет, Юлька, ты что, не одна? – А ты присмотрись! – захихикала Юлька. Странный мальчик сначала принюхался. Потом вгляделся. И энергично закивал: – Понял. Вы Юлькин отец. Здрасьте. – Здравствуй, – Рихард изо всех сил старался не выглядеть удивленным: ведь чего только не повидал… – Привет тебе от мамы. – Ой. Мама пыталась родить меня обратно. А вышло вот что. – Сердишься на нее? – осторожно спросил Рихард. – Да не на нее. Ей не от кого оказалось, – и как будто вздохнул… – Понимаю. Но мама-то будет тебя любить. Не меньше, чем я Юльку. Я и пришел, чтобы тебе это сказать… – А почему она сама не пришла? – Она не знала, как тебя искать. Я и решил… Помочь. – Ну это, наверно, спасибо… – Да ладно тебе стесняться! – вмешалась Юлька. – Ну попробую. А мама… точно рада будет? Я ведь такой… – Зато ее родной. Она счастлива будет, не сомневайся. – Ну… тогда идем. – А может, я тебя на руки возьму? Быстрее будет… – И меня, и меня! – запищала Юлька, прежде чем Тишка хоть что-то сказал. – И тебя тоже, конечно! Так и понес детишек. И обратный путь отчего-то показался короче.
С неба упало три яблока - одно Рихарду, другое Джине, а третье тому, кому всё это надо и кто это выдержит.
окончание…Джинни они нашли на привычном месте, у костра. – Вот и вернулись! – приветствовал ее Рихард. Она обернулась – и сразу заметила, кого он нес на руках. И узнала. Мгновенно. И Тишка тоже узнал. – Мама! – и так и рванулся с рук Рихарда ей навстречу. Так, что самого разведчика чуть не уронил. Рихард еще мимолетно успел подумать – шлепнется мальчишка… Но тот спрыгнул на удивление проворно. И уткнулся в материнские колени. А Джинни будто бы и вовсе ничему не удивлялась – просто гладила дрожащими руками. И изо всех сил старалась не заплакать. Не получилось. Слезы так и брызнули. И не стереть, не закрыться руками… Руки-то заняты. Тишка беспокойно завозился, услышав всхлип. – Мам, ну ты что… – У меня больше никого нет… Рихард отвернулся. Даже не успел ткнуть в бок Юльку, которая попыталась напомнить, что, мол, у Джинни семья-то большая… Но и сама смолкла на полуслове, многозначительно зашмыгав носом. – По-моему, мы тут лишние, – шепнул Рихард. Вышло громко. И никуда они так и не ушли. Да Джинни все равно никого бы сейчас не заметила – кроме Тишки. А вчетвером все же было уютнее. По-семейному, можно сказать. Потом Тишка заснул, уткнувшись матери в колени, а Юлька примостилась рядом. Им таким не страшно было спать прямо на траве… Рихард тем временем подсел поближе к Джинни: – Ты как? Она ответила будто и не ему, а на собственные мысли: – Он так до конца это и не принял. – Что? – Существование… этого мальчика. Мое прошлое, которое меня пятнало. А ведь если разобраться, все было ради него и из-за него… Это она о Гарри, понял Рихард. Неужели же мысли о нем до сих пор не дают ей покоя? А с другой стороны – надо ли удивляться? Он же был любовью всей ее жизни. Или… может, маленькая девочка просто влюбилась в ближайшего героя. Как и та, другая… Сердце сжалось при этой мысли. – Может быть, Джинни… то была не любовь. – У него? Конечно. – У тебя. Ты была ребенком. Когда вообразишь себе что-то… это не может длиться вечно. Человека надо знать, чтобы построить с ним семью. Сначала дружба, потом все остальное. Как было у меня и Кати… Она изумленно смотрела на него. Ей никогда не приходило в голову взглянуть на это с такой стороны. А Рихард продолжал: – Ты убила на него… ну да, полжизни, – может, и стоило уже помолчать? – Ты его добилась, меня вон тоже добились… Но что вышло из этого? Она отбила меня у смерти… чтобы поиграться. И быстро наигралась. И еще одно – когда ты была маленькой, Том взял тебя на одиночестве и одержимости. Ежи взял Ульяну на пресыщенности, но ведь по сути это то же самое. Начальное состояние вас обеих – то, что туманит разум. Что бы там ни говорили о предназначенности. – Хочешь сказать, то, что было – всего лишь туман в голове? – Что-то вроде. И у меня тоже. «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним». И еще в предопределение поверил, коммунист, называюсь! Больше уже так не ошибусь… – Стоит ли зарекаться? – Дитя мое, мне больше ста лет, и с меня уже всего хватит. Она вдруг хихикнула: – Говоришь, как старик… А на вид-то и не скажешь! – Это издержки, увы… Настоящий-то возраст никуда не денешь. – А вот мне только двадцать… Хотя иногда кажется… – Да, да. Даже когда от этого не умирают в четырнадцать лет, просто так это не пройдет. – Я уже поняла. Но что дальше… не знаю. – Дети. Вот они. Одни из тех, кто должен принять этот мир во владение. Это уже немало. А тебе молоко за вредность надо бесплатно давать! – Скажешь тоже… – она невольно улыбнулась. – Нормальный комплимент из уст гражданина СССР. А ты… ты этого комплимента стоишь. – Ой. Особенно после мороженого без ограничений, – вроде шутила – но покраснела, он заметил. Неужто снова? Он никогда не злоупотреблял своим обаянием среди соратниц – наоборот… Придерживать старался во избежание последствий. И вот, пожалуйста, имущему дается, у неимущего отнимется… Для него верны оба утверждения. Вот только от этого не легче. А встать и уйти просто нет сил. И знал ведь, что не уйдет. И она, наверно, тоже это знала. Улыбалась, счастливо гладя по голове заснувшего Тишку. И Юльку заодно иногда задевала. И это было то, чего у него, Рихарда, никогда не было. Но не завидовалось… Просто тепло было на сердце. Тем более – это было общее. На четверых. И можно было только радоваться. Кажется, теперь всю эту вечность.
-
-
04.01.2014 в 20:35читать дальше
-
-
04.01.2014 в 20:36-
-
04.01.2014 в 20:36